Ближе к утру я, видимо, безалаберно задремала и сквозь сон услышала тихий стук в дверь. Такой же, как перед приходом Ани. Я вскочила на постели и тут же меня парализовала ужасная мысль, что я могла вскрикнуть во сне и тогда все пропало. Под утро мне казалось, что Яга в кухне. И когда по моим расчетам она должна была уже наклониться над кроватью и заглянуть мне в лицо, пришло спасительное солнце.
В обычные восемь утра папа не смог меня поднять. «Катюша, пора вставать!» — почти напевал он, пытаясь придать своему угрюмому голосу хоть немного жизнерадостности. Но я только что-то возмущенно прожевала ему в ответ.
Когда я, наконец, проснулась, оказалось, что квартирантка Аня и ее муж, связанные с воровской бандой и «залегшие на дно» в нашем доме, съехали. Они с вечера сообщили папе, что нашли новую квартиру, за закрытой дверью потихоньку собрали вещи и на цыпочках прошли мимо спящей меня с чемоданами. От них остались только увядшие цветы в вазе, которые неделю назад принес тете Ане ее подозрительный муж и мои кошмарные сны о Яге в ближайшие два месяца.
Так я потеряла единственного человека, с которым можно было откровенно поговорить о действительно важных вещах.
Заканчивался август и папе нужно было лететь обратно на Север. Наступал сезон рыбалки, ежегодной охоты на икорных рыб. Это такое время, когда можно спать в машине, а не на первом этаже двухъярусной кровати, питаться ухой прямо из котелка и общаться исключительно с затянутыми в резину рыбаками, которые намного интереснее младшеклассников. С ними можно поговорить о погоде, о том, что сегодня кижуч прет как шальной, а нерка не идет, узнать, как идут дела на соседних участках, потому что они стоят тут уже третий день и успели со всеми познакомиться. Самые умные и опытные из них могли рассказать, где в окрестностях искать землянику или костянику. Сами они, само собой, ни то ни другое не ели, а только дымили подмокшими кострами и папиросами. Дымом, рыбой и водорослями пах весь поделенный на участки берег сколько по нему не иди. А я часто уходила по нему далеко в поисках белых просоленных коряг для костра.
Так было раньше, а нынешней осенью все это мне не светило, потому что папа не мог взять меня с собой. Мне нужно было ходить в школу. А у папы помимо рыбалки, которая позволяла запастись рыбой на весь год и хотя бы отчасти решить проблему добычи продуктов, были на Севере еще какие-то важные дела связанные с документами.
И вот тогда я познакомилась с дедушкой. Маминым папой.
Оставлять меня с папиной мамой было опасно, поэтому моя мама выписала его из Минусинска. О деде я много слышала, и уже знала, что у него неплохой вкус, во всяком случае, если судить по присылаемым им шоколадкам. Видела я его только в допамятную эпоху, то есть совсем маленькой.
Дедушка прилетел рано утром, за сутки до папиного отлета. Дедов подход к жизни понравился мне сразу, еще когда он только появился в нашем доме, и первым делом достал из чемодана большой пакет диковинных конфет. Конфеты были в обертках со сказочными зверями, словно каждую завернули в иллюстрацию из хорошей книжки. В пакете не было ни одной карамельки и все до одной конфеты были вкусными.
А вот дедушка наоборот нас сразу забраковал.
Во-первых, ему не понравилось, как папа распаковал контейнер. Контейнер нужно было поскорее продать, чтобы выручить деньги на стройку, поэтому папа вытаскивал из него вещи и заносил их в дом, в самую большую комнату. Там он эти контейнерные потроха складывал, некоторые коробки вскрывал, чтобы найти и достать нужное. Постепенно большая комната заполнилась стульями, разобранными шкафами, прислоненными к стенам, картонными коробками, мостящимися друг на друге, и ящичками с радиодеталями. Между ними сохранился узенький проход от двери к папиной кровати, от него ответвлялся лаз к шифоньеру. Пробираться по этим туннелям нужно было медленно, внимательно и лучше боком. Потому что в противном случае можно было сковырнуть локтем коробку с металлическими деталями, которая тяжелым грузом упала бы тебе на ногу. Или оцарапаться об острый угол твердой книжной обложки. Или покачнуть конструкцию и свалить себе на голову табурет. «Окно для проветривания можно открывать и закрывать с улицы», — объяснял папа деду, которому предстояло в его комнате жить. «Чтобы включить свет, нужно просунуть ладонь вот сюда, между коробками и стеной, тут специально одна коробка поставлена не вплотную», — продолжал он хвастаться, как ему удалось все удобно устроить. Правда, примерно треть вещей не влезла и по-прежнему остается в контейнере. Но это просто потому, что контейнер пришел всего два месяца назад, и папа не успел еще с ним как следует разобраться.
Дедушка как-то изменился в лице и после осмотра всего временно вверенного ему хозяйства, сказал, что будет спать в летней кухне, где больше свежего воздуха. Там он быстро сделал уборку, перестелил постель, аккуратно развесил свои брюки на спинке стула, а плечики с рубашками и пиджаком закрепил на торчащем из стены крюке.
Во-вторых, дедушку удивило как бабушка, папина мама, ведет домашние дела. У бабушки был несколько отстраненный, неторопливый стиль. Я бы сказала, что дела шли сами, а бабушка очень боялась им помешать.
Она была забывчива. Например, положит полотенце в тазик замачиваться, оставит тазик во дворе и забудет. И пока она о нем не вспоминает, полотенце в тазике возьмет да и зацветет, как стоячий пруд. И постепенно во дворе таких тазиков накапливалось много. И вот дедушка ходил по двору среди этих тазиков, словно среди ваз с благоухающими цветами, и все больше менялся в лице. Еще бабушка часто забывала об овощах или фруктах, которые мы с папой собирали, чтобы из них сделать закрутки. Варенье или огурцы в банке. Из-за того, что она о них забывала, в кухне стали на постоянной основе жить маленькие плодовые мушки — чернобрюхие дрозофилы. Так они правильно называются, если вы не знаете. Довольно безобидные существа, я часто ловила их и держала в банке, пытаясь выяснить, что они больше любят есть и можно ли содержать муху в неволе. Но дедушке и они не понравились.
Еще ему не понравилось, что у нас вокруг дома вместо лилий и гортензий, которые были при предыдущих хозяевах, стоят укрытые толем блоки, доски и окаменевший от хранения бетон.
Кроме того, он никак не мог взять в толк, как бабушке удается начать
